Спектакль "на вырост"
"Особое мнение" с Михаилом Зеленским
Михаил Зеленский. Здравствуйте. В театре "Мастерская Петра Фоменко" прошла премьера спектакля "Три сестры". В постановке занят знаменитый курс ГИТИСа, из выпускников которого и возник театр. Почти сразу после премьеры в студии "Особого мнения" нам удалось побеседовать с исполнительницей одной из главных ролей актрисой Полиной Кутеповой.
Добрый день, Полина.
Полина Кутепова. Здравствуйте.
М.З. С премьерой вас!
П.К. Спасибо.
М.З. Как настроение после спектакля? Вы довольны своей работой?
П.К. Настроение… лёгкое (смеётся). Ну, как-то это был такой груз, и работа уже длилась давно… мы долго репетировали, с перерывами, и в результате вот вчера в конце концов выпустили.
М.З. Какие слова сказал Мастер после спектакля?
П.К. Ну, он поблагодарил, а так… Такого конкретного разбора полётов не было.
М.З. Такого вообще не случается после премьер? У Фоменко, я имею в виду.
П.К. Что он – ничего…
М.З. Да, разбора полётов…
П.К. Разбор полётов – будет, потому что на этом работа над спектаклем не заканчивается. Это будет ещё долго, но уже, по крайней мере, не в таком плотном режиме. А репетиции будут, и нам ещё скажут пару ласковых (смеётся). Но ещё всё впереди.
М.З. Чехов, если я не ошибаюсь, это самый популярный из отечественных, из русских авторов в нашем театре сейчас. Его постановки во многих московских театрах идут, и не только московских. Почему в "Мастерской Петра Фоменко" он появился впервые сейчас?
П.К. Вот именно в это время, вы спрашиваете?
М.З. Да.
П.К. Я думаю, что… ну, по крайней мере, одна из причин, о которой говорил Пётр Наумович, это в том, что данной труппе, этим актёрам нужен был такой материал. Это сложный материал, на этом материале проверяется некая зрелость, может быть, актёрская.
М.З. То есть это своеобразный экзамен по высшему актёрскому мастерству? Можно так сказать?
П.К. Ну, я не знаю, высшему – не высшему, не знаю. Но то, что это – этап в жизни театра, это – так.
М.З. Значит ли это, что те актёры, которые начинали этот театр, выпускники того самого курса ГИТИСа, доросли до Чехова? Можно так говорить?
П.К. Мне кажется, ещё не доросли. Моё ощущение. Мне кажется, что вот этот вот спектакль – он "на вырост". То есть я надеюсь, что мы "врастём" вот в ближайшее время. Ещё… неплотно прилегает этот костюм.
М.З. А вы уже какие-то критические статьи, замечания, видели на эту премьеру?
П.К. Нет, откуда?
М.З. Нет?
П.К. Нет.
М.З. Как вы относитесь к ситуациям, когда любой проект, театральный, либо это кинопроект – критики находят неудачным?
П.К. Как я отношусь к критике? Когда оценивают, что неудачная работа?
М.З. Да, когда не вашу конкретно работу оценивают, а когда оценивают проект в целом, говорят, что вот этот проект – неудачен.
П.К. Вы знаете, иногда некоторые неудачи намного важнее удач. Это – смотря с какой стороны смотреть. Со стороны, может быть, критиков – это неудача. Со стороны конкретного театра и освоения материала это может быть огромной удачей. Очень относительно. И критики – это не конечная инстанция.
М.З. А для вас чьё мнение важно, в первую очередь?
П.К. Петра Наумовича.
М.З. А ещё, кроме, само собой разумеется, Петра Наумовича?
П.К. Сестры, мужа… и всё! (Смеётся)
М.З. С сестрой вы часто советуетесь?
П.К. Да, конечно.
М.З. А бывает такое, что вы советуетесь: так, или эдак, как сыграть роль?
П.К. Конечно. Конечно.
М.З. Конкуренции между сёстрами не бывает?
П.К. Нет, мы друг другу помогаем. Много помогаем. И мне очень важно мнение сестры.
М.З. А вот те самые "фоменки", "старики", как вас называют, – вы помогаете друг другу?
П.К. Да.
М.З. А молодым, которые приходят в театр?
П.К. Да. Да, но со "стариками" мы, наверное, больше говорим на одном языке, то есть мы друг друга, наверное, всё-таки больше понимаем, поскольку нас больше связывает… и времени, и вообще – прóжитого всего… Поэтому, как-то, наверное, понимания бóльше у "стариков".
М.З. А чем молодые отличаются?
П.К. Не знаю… Другое поколение, наверное.
М.З. Ну, вот…
П.К. Там разница – пять лет, но всё равно это очень чувствуется… Просто по-человечески.
М.З. А в чём всё-таки уникальность вот этого коллектива вашего, театра "Мастерская Петра Фоменко"? Есть такое определение, правда, оно относилось в своё время к уникальному журналистскому коллективу, называли так один коллектив… Вот у вас уникальный актёрский коллектив. В чём эта уникальность состоит – в подборе людей?
П.К. Мне кажется, уникальность, прежде всего, – в Петре Наумовиче и во всех людях, которые работают в этом театре. В этом театре нет случайных людей, он небольшой, поэтому та атмосфера, которая существует в театре, – она очень важна. Мне кажется, на ней очень много держится.
М.З. Но, в первую очередь, это – благодаря личности Петра Наумовича?
П.К. Мне кажется, да.
М.З. А какие-то, может быть, такие, внутриколлективные психологические отношения – важны для этого?
П.К. Да, конечно.
М.З. Для того, чтобы атмосфера существовала?
П.К. Да.
М.З. То есть она, эта атмосфера, она строится исключительно на личности Фоменко, либо на подборе людей, на психологической совместимости людей? На том, что они настроены на одну волну?
П.К. (медленно, пытается подобрать точные слова) Определяется эта волна… Всё равно мы же все учились вместе. И обучение это – не есть то, что нас обучают каким-то навыкам, какому-то мастерству, ремеслу… Тут мы – ученики… Учитель для нас – это в более широком смысле, и эта волна – она касается людей, и она выстраивается и исходит от Петра Наумовича. И мы все настроены на эту волну. Поэтому, наверное, так всё и определяется.
М.З. А Фоменко – он режиссёр-диктатор, или он позволяет актёру делать что-то самостоятельно?
П.К. Он… И диктатор, и очень любит, когда актёр самостоятельно работает. Даже – провоцирует это иногда. Провоцирует, чтобы актёры сами собирались и репетировали, репетировали, репетировали.
М.З. А всё-таки вам ближе: режиссёр, он должен быть диктатором или нет? Или всё-таки…
П.К. Мне кажется, режиссёр по сути своей – диктатор. Это такая профессия. Он должен добиваться того, что он хочет. Другое дело, какими путями – это тоже разные способы…
М.З. Насколько я понимаю по вашим словам, Пётр Наумович – он идеал в этом смысле?
П.К. Наверное…
М.З. Как режиссёр?
П.К. Наверное.
М.З. Ну хорошо, бывает так, что ваша точка зрения и точка зрения Петра Наумовича – не совпадают?
П.К. Да, бывает.
М.З. Вы спорите, доказываете своё мнение, либо вы подчиняетесь режиссёру?
П.К. Вы знаете, можно спорить, но это очень непродуктивно. Это неправильно. То есть можно в какой-то период репетиционный, в самом начале, – можно разговаривать. Потом – это всё бестолку. Надо пробовать, выходить и делать. Если ты имеешь что предложить – выходи, делай. Но, как правило, потом понимаешь: то, что предлагал Пётр Наумович – намного глубже и лучше, чем… Просто до этого надо дойти. Можно от этого отказываться, уходить, не принимать, спорить… ну, а, может быть, действительно, иногда бывает, что и актёр что-то находит такое, в результате споров и столкновений, что это остаётся в спектакле. И Пётр Наумович прислушивается и идёт за этим актёром. Вот так.
М.З. А вообще в маленьком театре сложно играть?
П.К. В маленьком – вы имеете в виду…
М.З. Сложнее, чем на большой сцене? Да, я имею в виду помещение сейчас.
П.К. Мы очень на разных площадках играем. В этом смысле мы уже не привязаны к нашему помещению, у нас много арендуется площадок в Москве, больших. Мы ездим на гастроли, играем на больших площадках, поэтому…
М.З. (подсказывает) У вас есть возможность сравнить.
П.К. Что проще? Это нельзя сказать, что сложнее, а что проще, нет. Это по-разному – разные условия существования, разная энергетика, просто надо перестраиваться. А наша труппа это умеет. Научилась в результате.
М.З. Но вот смотрите: когда играешь в маленьком зале, насколько я понимаю, ты видишь зрителя почти… Посредник отсутствует какой-либо, вот это расстояние, я имею в виду. Его выражение лица, его эмоции, не дай Бог, если зритель встаёт и уходит со спектакля…
П.К. Угу… Да, бывает такое.
М.З. Как на это реагируете вы?
П.К. А вот так – это надо принимать и… Принимать в игру. Играть в это. То есть да, зритель – более действующее лицо, нежели в большом зале, и общение со зрителем, оно – плотнее. Ты видишь глаза, ты чувствуешь больше настроение, и ты… это другое существование, а в большом зале – совсем иначе. Там такая… чёрная такая бездна (смеётся), и энергетически ты должен заполнить это. Ну, это совсем иначе… Хотя, если ты… как Пётр Наумович говорит: не идёшь на зрителя, а его…
М.З. (подсказывает) Тянешь на себя?
П.К. …привлекаешь, не тем что ты громко кричишь, сильно машешь руками, а подробностью и какой-то истинностью существования на сцене, то зритель, вот эта вот бездна, наоборот вся – фь-ь-ьють (присвистывает) – и концентрируется.
М.З. Я знаю, что ваш театр довольно много гастролирует за рубежом. Та публика отличается от нашей, российской?
П.К. Восприятие – да, да, очень по-разному. В разных странах – по-разному. Зависит от менталитета, от национальности, разные причины… Восприятие абсолютно разное.
М.З. А есть какие-то характерные черты вот именно нашей, российской публики? Чем она отличается?
П.К. Ну… очень строгая публика. Строгая, да. Строгая, непростая, избалованная театром. Хотя… ну, тоже, публика публике рознь. Потому что если своя публика, свой зритель, какой есть у каждого театра, – то это необъективно. А на гастролях как раз иногда понимаешь: ага! здесь тебя-то и не знают! (Смеётся) Вот здесь и проверяется, как правило, какой спектакль, как он… сейчас какой этап у спектакля.
М.З. А бывает такое, что в зависимости от того, в какой стране вы выступаете, в каком городе, какая публика в зале, – приходится вносить какие-то изменения в спектакль?
П.К. Да. Да-да, очень часто. Очень часто, и мы с удовольствием это делаем. То есть какие-то мы часто используем реплики на этом языке, где мы играем, ну, минимально, но пытаемся, чтобы зритель не только смотрел на бегущую строку, но и всё-таки воспринимал и актёров.
М.З. "Три сестры" – это первая премьера, которая состоялась в этом сезоне?
П.К. Нет.
М.З. Нет?
П.К. Не первая. Первая была – моноспектакль по Гоголю, называется спектакль "Он был титулярный советник", моноспектакль Толи Горячева, он этот спектакль сделал вместе с Петром Наумовичем. То есть это начиналось как самостоятельная работа, а потом, в результате, так Петру Наумовичу понравилось, что он решил из этого сделать спектакль. Буквально на днях была премьера.
М.З. Какие ещё премьеры…
П.К. Готовятся?
М.З. Да, в этом сезоне.
П.К. Ой, планы большие. А что получится – предсказать невозможно. Не знаю.
М.З. Не хотите открывать секрет – какие планы?
П.К. Сейчас у нас готовится "Гедда Габлер". Ну, это была уже работа студенческая, просто её восстанавливают, в обновлённом таком варианте. Скоро должна уже быть, наверное, через месяц премьера. Ну, и… что дальше – не знаю.
М.З. А "Двенадцатую ночь" – нет идеи восстановить? Как спектакль?
П.К. Есть!
М.З. Есть?
П.К. Е-е-е-сть! Будем играть и "Двенадцатую ночь", и "Волки и овцы". На самом деле, мы уже как бы простились с этими спектаклями, но такая ситуация, что вот решили сыграть ещё несколько раз. Это связано с тем, чтобы, ну… ну, в общем, там какие-то проблемы, и вот решили восстановить эти спектакли – вот, будем вспоминать… (Смеётся)
М.З. А почему в вашем театре нет модных нынче антрепризных постановок? С чем это связано?
П.К. (искренне удивлена вопросом, не может понять, о чём речь) Ну как… Ну мы же не антрепризный театр… Ну… это к нам не имеет отношения. Там другие цели.
М.З. А вообще коммерция, коммерческие какие-то дела и театр – это понятия совместимые?
П.К. Я думаю, да. Я думаю – да, в каком-то смысле, до какого-то момента.
М.З. (продолжает допытываться) До какого?
П.К. Этого я не знаю. До какого-то момента… нельзя как бы заниматься… Ну то есть, это должно быть такое планирование, чтобы и содержать театр, потому что сейчас очень сложно, и актёрам сложно, и всё это надо содержать, и в то же время – чтобы это было всё-таки творчеством. Чтобы это был и поиск, и в какие-то моменты и рисковать… И рисковать, и… Ну, это сложный вопрос. Я не могу так вот… это долгий разговор.
М.З. Но у нас, слава Богу, есть время…
П.К. Есть?
М.З. Хорошо, тогда скажите, чем, кроме театра, вы занимаетесь ещё сейчас? Я имею в виду, например, кино?
П.К. И кино, бывает, случается. Но театр всё-таки на первом месте, потому что столько уходит времени и сил, ну и как-то жизнь вся наша в этом театре. Нет, есть кино, но, допустим, иногда мне в конце концов вдруг понравится сценарий, был какой-то проект, который мне понравился в результате, а редко сейчас что-то нравится, но я не могла, пришлось отказаться, потому что мы репетировали "Три сестры", и невозможно это совмещать просто. Ну, приходится делать выбор.
М.З. Вы легко отказываетесь от подобных предложений? Я имею в виду, если приходится выбирать между театром и кино?
П.К. Ну, жалко, конечно, обидно, ну а что делать?
М.З. А как вы относитесь к телесериалам? Вас не смущает, например, что в последнее время увеличилось количество всевозможных исторических…
П.К. Не-е-ет. Абсолютно не смущает. Мне кажется, что сериальный этот поток, он в результате обретает какое-то качество. На мой взгляд. Просто качество, уже научились всё лучше и лучше снимать, и то, что исторические стали сериалы… Я иногда с удовольствием смотрю. Не всегда, но случается, что мне очень интересно смотреть, и мне кажется, что это говорит о многом. Мне кажется, что скоро появится в результате вот этого количества (смеётся), в результате…
М.З. (подсказывает) Оно наконец-то перейдёт в качество.
П.К. Да, и появится уже кино такое, полнометражное, художественное, оно тоже, вот это количество перейдёт в качество.
М.З. Очень часто бывают в этой студии молодые актёры, и я стараюсь, пытаюсь, по крайней мере, задать всем один и тот же вопрос, если не забываю. Есть какая-то роль-мечта у вас?
П.К. (После паузы) Нету. Нету. Это, наверное, ужасно, но нету (смеётся).
М.З. Нет, я как раз не думаю, что это ужасно, но мне интересно, почему? Почему у молодых актёров нет… Раньше ведь, когда люди играли, работали в театре и кино, они говорили: "Да, я мечтаю сыграть Гамлета, Отелло…" Теперь актёры говорят: "Да нет, мы готовы играть всё что угодно". С чем это связано?
П.К. Нет, я не готова играть "всё что угодно". Но вот конкретную роль… Я не могу объяснить, единственное объяснение, что может быть, у нас театр такой. Всё-таки мы больше – вместе, у нас не такого вот, что: "Я, я, вот я хочу это"… Хотя, вот Толя Горячев – захотел, сделал самостоятельную работу. Захотел и сделал, и в результате – спектакль. Я не видела, но говорят, замечательный. Ну, надо будет подумать (смеётся), может быть, что-то придумать… Не знаю.
М.З. Полина, спасибо вам большое за то, что вы нашли время, пришли к нам в студию, нашим слушателям я напомню, что сегодня гостем программы "Особое мнение" была замечательная актриса театра "Мастерская Петра Фоменко" Полина Кутепова.
П.К. Спасибо.
Радио России, 20.09.2004 г.
