Полина и Ксения: актрисы с тонкой кожей
Каждый год в апреле "Комсомолка" будет вручать свой приз симпатий молодой актрисе года. Почему – апрель? А просто – весна…
Есть актёры, к Дню театра уже получившие премию имени Станиславского. Это в марте.
Есть уже, наверное, кандидаты на московскую премию "Хрустальная Турандот" Но их объявят в мае.
А "Комсомольская правда" решила назвать своего лауреата – молодую актрису года. Обаятельную, привлекательную и талантливую.
Мы опросили театральных критиков: Наталью Лагину, Любовь Лебедину ("Театральную жизнь"), Наталью Старосельскую ("Общая газета"), Нинель Исмаилову ("Известия"), Ольгу Кучкину ("Комсомольская правда"), Ларису Юсипову ("Коммерсант-daily"), Андрея Максимова ("Собеседник").
Кандидатами на самую интересную актрису сезона названы: Мария Аронова из Щукинского училища ("Царская охота"), Елена Валюшкина (Моссовет, "Внезапно прошлым летом"), Ульяна Урванцева (Российский молодёжный театр), Анжела Белявская (Театр Ермоловой, "Комедия о настоящей беде…"), Наталья Кочетова ("Орестея" в театре Российской Армии), Оксана Мысина (в "Письмах Асперка" на сцене МХАТа), актрисы театра "Мастерская П. Фоменко" Галина Тюнина, Мадлен Джабраилова… И другие.
Мы поняли: сколько мнений – столько и кандидатов. Разных и интересных. Какая объективность? Будем искренне субъективны: самые симпатичные и яркие молодые актрисы года для "Комсомолки" – сразу две. Выше они не упомянуты умышленно (хотя критиками отмечены). Итак –
Ксения Кутепова – Гвендолен Ферфакс, Мурзавецкая, Кендейси в спектаклях "Как важно быть серьёзным" (премьера), "Волки и овцы", "Шум и ярость".
Полина Кутепова – леди Брэкнелл, Купавина, Квентина в тех же спектаклях театра "Мастерская П. Фоменко".
P.S. О торжественной процедуре вручения призов мы сообщим дополнительно!
Диалог двух сестёр. Ксения – Полине: "Извини меня, друг мой, что я строго так обошлась с тобой! Я ведь любя". Полина в ответ: "Я не понимаю, чем я виновата. Вы делаете такие угрозы…" А Ксения опять: "Зачем живёшь одна? Отчего замуж не выходишь?"
Такие странные разговоры. О чём это они? Московские девочки, у которых всё без запинки – школа – институт – работа… С другой стороны, они не просто "столичные штучки", а то помещицы, то леди, то ещё бог весть кто. Актрисы, словом. Необъяснимо вкусно выговаривают слова. Порхают этакими бабочками.
Ксения и Полина Кутеповы – сёстры-двойняшки. Очень похожие. Нет, совсем непохожие. Кому как.
О театре. В этом году бывшая студенческая мастерская стала профессиональным театром. Причём "Мастерская Петра Фоменко" стала одним из самых ярких театров Москвы , что свидетельствует о некоторой её бесцеремонности, ибо яркими у нас традиционно назначаются труппы академические либо оппозиционные режиму, Таганки такие.
Так вот, о "Мастерской Петра Фоменко" критики любят говорить "в целом", "не вычленяя", ибо "уж очень удачен ансамбль" (девять человек с одного курса). Между тем в этом ансамбле каждая скрипочка пиликает свою мелодию. И у Ксении, и у Полины они тоже неповторимо свои.
– У вас чудесные имена. В них есть какая-то музыка. Они вызывают вибрации… А не надоело, что сестёр Кутеповых вечно воспринимают таким дуэтом?
Полина. – Смотря что говорят.
Ксения. – Конечно, нам уделяют внимание, как двойняшкам, но не потому, что другие в театре хуже, никто так не воспринимает. Обычно подскакивают – двойняшки в театре! Под каким знаком родились?
– А вы что же, знакам значения не придаёте? Все ведь сдвинулись на них.
К. – Не придаём. Дребезня всё это.
П. – Какая ещё дребезня?
К. – Такая… Ну вот ещё недавно кто-то написал про нас, что у Полины "жёстче подача"… Нет – "суше" подача. Что это такое, для меня загадка. Пишут чаще всего такие странные загадки…
– Молодые актрисы (как и актёры, впрочем), наверное, жутко тщеславны? Мечтать о славе, об успехе – это очень мучительно?
К. – Мне больше нравится "честолюбие". Оно необходимо в человеке. Думаю, каждый актёр обладает этим качеством и очень страдает.
П. – Все актёры вообще такие болезненные…
К. – У Эфроса мы недавно прочитали: актёры – это всё равно что женская половина человечества. Они очень мягкие…
– Как вы относитесь к своим поклонникам?
П. – Я очень люблю.
К. – Действительно, мы трепетно относимся к… людям, которые следят за нашим театром. Главное, есть такой круг, который мы завоевали.
– Что вы читаете – ну детективы там, бестселлеры, сидни-шелдоны разные?
К. – Нет-нет, на бестселлеры просто нет времени.
– Не курите?
П. – Нет, и вряд ли будем.
– А чего вы от себя требуете? Есть какая-то планка? Скажем, кто вам по-настоящему интересен в театральном мире?
П. – Я мало знаю, я не знаю имён, потому что…
К. – Нет, мы знаем имена, знаем хороших актёров. Я иногда захожу в Маяковку, смотрю, как играют Гундарева, Лазарев, старые, очень хорошие ремесленные актёры. Учусь, подмечаю для себя, для профессии. Но… Вот эти все столпы нашего театра – они уже сдают позиции, их время прошло. Нет, правда, уже иное время, совсем другие люди сейчас по улицам ходят. А где эти молодые, новые имена – мы не знаем. Не знаем не то чтобы театр – новые направления, поиски…
П. – Они есть, просто мы не знаем.
К. – А я и говорю, что я не знаю…
– Ну есть же интересные молодые актёры сейчас?
П. – Маша Аронова из Щукинского очень интересная.
К. – В Ленинграде есть такой актёр-головастик Игорь Ларин. Он сделал моноспектакль о Пушкине, по запискам Ивана Пущина. Я его увидела в Симферополе – сразу захотелось бежать за кулисы, знакомиться, говорить о чём-то. Фома вот таких собирает, помеченных, с тонкой кожей…
Но всё равно не понимаю, как люди ходят в театр, – мне там скучно… Редкий спектакль начинает волновать и будоражить. Вот премьера в Маяковке "Жертвы века" (у Островского – "Последняя жертва"). Там Гончаров собрал всех… ну тех, кто уже уходит. Ремесленно, хорошо работают. Продукция такая, ничего дыхания не захватывает.
П. – Я сейчас смикширую. Не могут быть высокохудожественные только спектакли. Могут быть и ремесленные. И это правильно!
К. – Я и не спорю – просто мне неинтересно.
– А можно назвать "Мастерскую Фоменко" таким элитарным, чисто эстетским театром?
К. – Это разные вещи – эстетство и элитарность…
П. – И вообще скользкие понятия… У Фоменко есть своя эстетика – это так. А то, что это возводится в некий принцип, не думаю. Всё это связано с его путём, его судьбой, а мы это вобрали, потому что он наш Мастер.
– Что вы сейчас делаете?
П. – Сейчас мы делаем Блока – спектакль из двух пьес – "Балаганчик" и "Незнакомка". Проект режиссёра Ивана Поповского, это наш однокурсник, он из Македонии. Он уже делал с нами один спектакль. А этот мы выпускаем в Париже, в рамках "Русских сезонов" – пригласили туда наш театр, 17 апреля улетаем.
– Подождите улетать. Как вы попали в кино, к Данелии, к Годару?
П. – В кино мы ещё в детстве снимались. Потом во время учёбы приглашали. Но Фоменко предостерегал, что преждевременно, когда ты чего-то не умеешь, не научился ещё… А потом где-то на 4-м курсе пригласил меня Георгий Николаевич (Данелия – И.В.). Хорошо, что знакомство с кино началось с таким мастером…
– А сам фильм ("Настя" – И.В.) вам-то понравился?
П. – Я там больше воспринимала, чем предпринимала. С моей стороны актёрских поступков немного, ну честно. Я была больше робка, но это правильно, я считаю.
…Так вот, потом был Годар (с телевизионным фильмом по мотивам Чехова). Приехала его оператор-женщина, каким-то чудом попала к нам на репетицию… Тоже удивительная женщина… Так вот, потом у нас были гастроли во Франции, а после них мы остались на съёмки… Но вообще-то хотелось бы, чтобы кто-нибудь снял фильм, в котором действовали бы все наши актёры, вместе. Был телефильм, но это спектакль Фоменко "Гробовщик" по Пушкину. А интересно было бы вместе – в кино…
– А снялись бы вы, скажем, в кино эротическом?
К. – В эротическом кино я бы не снялась. Не буду говорить о других (Полина молчит). Но раньше я думала: боже мой, обнажённая женщина, нет, этого я никогда не выдержу. Но сейчас думаю: смотря какая работа, какой режиссёр. Если будет такой, которому я буду беспредельно доверять, который скажет "надо", тогда я смогла бы… там что-то такое… Хотя не дай Бог.
– До сих пор ощущаете себя ученицами, даже став профессиональными актрисами?
П. – Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что я профессиональная актриса. Это, наверное, привычка, – учусь. Не знаю, хорошо это или плохо.
К. – Как-то смотрела по телевидению Муравьёву. Вот она говорит о своём начале. Прошедшая какой-то отрезок жизни, достигшая чего-то актриса, она говорит, что тогда, в самом начале, театр был для неё всей жизнью, а потом в какой-то момент она поняла, что такого не может быть. Театр не должен быть целью жизни и замещать всё. То есть утопать в нём с головой нельзя.
П. – По-моему, Муравьёва не так говорила. Она говорила…
К. – Не важно. Важно, что я слушала и не понимала – у меня сейчас совершенно другой этап в жизни…
…Когда говорила Полина – смеялась Ксения. И наоборот. Всё время. То жутко серьёзны, то так легкомысленны. Наконец им стало смешно вместе.
Надолго?
Игорь Вирабов
"Комсомольская правда", 08.04.1994 г.
