Ксения Кутепова: "Играю в предполагаемого человека"
Вчера отметил своеобразный юбилей уникальный актёрский дуэт, аналогов которому в мире нет. В своё время только такой прозорливый гений, как Пётр Наумович Фоменко, смог решиться взять на свой курс в ГИТИС двух абсолютно похожих друг на друга рыжих девчонок: Ксению и Полину Кутеповых. С тех пор прошло немало лет: курс превратился в один из самых знаменитых театров мира – "Мастерскую П. Фоменко", а близняшки стали настоящими звёздами, лауреатами всяческих премий, в том числе и Государственной. Теперь они, как некоторые их коллеги – "старики" Мастерской – стали заслуженными артистками России. Но при всей внешней схожести сёстры Кутеповы не походят друг на друга ни характерами, ни актёрскими чертами. Сегодня на наших страницах интервью одной половинки этого дуэта – Ксении…
Раскладывать по театральным полочкам творчество Ксении означало бы поверять алгеброй гармонию. Эта хрупкая, очаровательная, смешливая юная женщина может быть обаятельно-стервозной в "Волках и овцах" Островского, утонченно-аристократичной и надменной в пьесе Уайльда "Как важно быть серьезным", наивной и трогательной в "Месяце в деревне" Тургенева, уморительно-глупой в гоголевском "Владимире Ш степени" еtc. Последние роли Ксении – статья особая. Толстовские "Семейное счастье" и "Война и мир", "Танцы на праздник урожая" Фрила открыли нам новые качества актрисы: мощный драматизм, актёрский ум и нежность, которые пришли и с актёрским опытом, и с новыми жизненными впечатлениями. Сейчас старики "Мастерской П. Фоменко" во главе со своим Учителем репетируют долгожданных "Трёх сестёр" А.П. Чехова. В будущем спектакле Ксения сыграет Ольгу.
– Ксения, ваша "Мастерская" стала одним из самых знаменитых театров мира. А вы сами ощущаете себя популярной актрисой, звездой?
– Я не чувствую себя ни популярной, ни, тем более, звездой. Мне иногда кажется, что меня знает очень узкий круг специалистов. (Смех).
– У вас, как и у всех "фоменок", какая-то заниженная самооценка. Вас не проймёшь похвалами, комплименты пропадают впустую. Откуда такая закваска?
– Нас так воспитал Пётр Наумович. Он не любит хвалить, редко это делает, и терпеть не может дифирамбы в свой адрес. Наши люди относятся к таким вещам осторожно. Главный критерий внутри! Я ведь лучше всех знаю всё про себя. Остальное меня поколебать не может. Я реально оцениваю свои силы и способности. Может быть, поэтому кажется, что самооценка низкая…
– Но, положа руку на сердце, овации, похвалы и дифирамбы хотя бы иногда бывают адекватны внутренним ощущениям?
– Да, иногда сыгранные спектакли очень нравятся. Тогда и аплодисменты воспринимаются с удовольствием, и цветы. А иногда спектакль по твоему актёрскому впечатлению проходит плохо, и тебе кажется удивительным, что люди довольны.
– А вас очень расстраивает, когда что-то в спектаклях не удаётся?
– Обычно из-за этого расстраиваются актёры в начале своего творческого пути. Всё кажется ужасным, на несколько дней портится настроение. Ведь актёры очень зависимы от своего дела. Но чем дольше работаешь, с опытом рождается более профессиональное отношение к этому. Во-первых, иногда приходит публика, которую невозможно пробить, растормошить. Бывает, что-то происходит в атмосфере. Бывает, что просто "не идёт…" И нельзя себя насиловать, пытаться "выдавить" из себя то, чего сегодня нет. Ведь актёр в работе использует только свои внутренние ресурсы. Иногда может наступить опустошение или даже упадок…
– Бывает ли, что в ваших персонажах проявляются черты, которые не свойственны вам, как человеку, как женщине? Если да, то не удивляют ли вас они?
– Нет. Потому что на сцене – это всё равно игра, а не настоящая жизнь. Я играю в предполагаемого человека. Если этот человек не похож на меня, я постараюсь пофантазировать…
– Иногда актёры полностью идентифицируют себя со своими персонажами, ощущают даже какую-то мистическую связь с ними. У вас такое бывает?
– Это – индивидуальное дела каждого актёра. У каждого свои методы, кухня и секреты. Мне очень нравилось, например, как Лена Морозова, репетируя Марлен Дитрих, мистифицировала всё и вся вокруг. Молодец! Но у меня так не получается…
– Почему вы в своей "Мастерской" никогда не устраиваете вокруг своих премьер если не мистификации, то хотя бы элементарные пиаровские акции?
– Да, мне кажется, надо учитывать время, в котором мы живём. И, наверное, пиар необходим. В нашем театре об этом всерьёз никто не задумывается. Думаю, что можно было бы устроить такое "действо", от которого вся Москва бы сошла с ума.
– Как вы думаете, стала ли ваша "Мастерская" театром в полном смысле слова или всё же остаётся лабораторией?
– А была ли она лабораторией?
– А почему тогда – "Мастерская"?
– Когда после института возникла идея остаться всем курсом вместе и превратиться в театр, то планировалось, что люди будут экспериментировать, мастерить, использовать специфические тренинги. Думали, что это будет продолжением учебного процесса, чтобы жизнь не превращалась в рутину. Мне кажется, что мы не осуществили эту затею, не стали в полной мере мастерской по духу.
– Но вы ведь отличаетесь от обычных театров, которые производят театральную "продукцию", ежедневно играя спектакли?
– Да, но у нас совершенно другие условия. Долгое время у нас была маленькая труппа, не было возможности играть каждый день. Хотя в месяцы максимальной загрузки мы играли и по двадцать спектаклей! Для актёров других театров это, может быть, и не покажется огромной цифрой, но мы отличаемся тем, что у нас все актёры играют большие роли. Обычно, когда молодой актёр приходит в академический театр, он играет много. Но это в основном массовки. Ему просто не дают большие роли. Нам в этом смысле повезло, но всё же такое количество спектаклей сыграть невозможно! Это – огромная нагрузка: и душевная, и физическая. Был один сезон, когда моё здоровье не выдержало…
– Не становится ли театр при такой нагрузке в тягость?
– Нет. Но трудно бывает соответствовать своим намерениям. Хочется, но не можется. (Смех). Хотя понимаешь, что сделать это ты можешь. Поэтому двадцать спектаклей – это много. Для меня нормальная цифра – десять-двенадцать.
Павел Подкладов
NewsInfo, август 2004 г.
