Турандот с двойней
У Ксении Кутеповой – характерные роли и двое детей.
Её актёрская палитра безгранична. Она может быть обаятельно-стервозной, как в "Волках и овцах" А.Н. Островского. Или утонченно-аристократичной и надменной, как в спектакле по пьесе О. Уайльда "Как важно быть серьёзным". Достаточно было увидеть её уморительно-глупую тётку в гоголевском "Владимире III степени" и понять, у Ксении
– блистательный комический дар. Последние роли открыли зрителю новые качества Ксении: мощный драматизм, мудрость и нежность, пришедшие с актёрским опытом и с новыми жизненными впечатлениями. Особая статья
– пронзительная роль Ирины в чеховских "Трёх сёстрах"
– спектакле, который Пётр Наумович подарил "старикам" своей "Мастерской". Кстати, за роли в этом спектакле сразу три актрисы: Ксения, Полина Кутеповы и Галина Тюнина получили премию "Хрустальная Турандот". А за несколько дней до церемонии Ксения родила дочку.
– Этот опыт накладывает ли какой-то отпечаток на ваши роли?
– Да, но я не берусь точно определить, что именно происходит с ролями. Потому что отсутствие любви, материнства легче сыграть, когда знаешь, что это такое. В этом, наверное, главная проблема моей Ирины, да и, наверное, всех трёх сестёр Прозоровых. У них нет того, что должно быть у женщины: любви, семьи, детей.
– В ваших персонажах проявляются черты, которые не свойственны вам?
– Нет. Потому что на сцене – это всё равно игра, а не настоящая жизнь. Я играю в предполагаемого человека. Если этот человек не похож на меня, я постараюсь пофантазировать...
– Вы вышли на сцену ещё на втором курсе ГИТИСа. Не надоел ли вам театр за эти 15 лет?
– Наоборот, он становится всё интереснее и интереснее. Открываются даже новые грани... Но когда в театре сложно и напряжённо, случаются периоды отчаяния и слабодушия.
– Ваша "Мастерская" стала одним из самых знаменитых театров мира. А вы сами ощущаете себя популярной актрисой, звездой?
– Я не чувствую себя ни популярной, ни тем более звездой. Мне иногда кажется, что меня знает очень узкий круг специалистов. (Смех).
– Вас не проймёшь похвалами. Откуда такая закваска?
– Нас так воспитал Пётр Наумович. Он не любит хвалить, редко это делает и терпеть не может дифирамбы в свой адрес. Наши люди относятся к таким вещам осторожно. Главный критерий внутри! Я ведь лучше всех знаю всё про себя.
– А когда в спектаклях что-то не удаётся, расстраиваетесь?
– Обычно из-за этого расстраиваются актёры в начале своего творческого пути. Но с опытом рождается более профессиональное отношение к неудачам. Во-первых, иногда приходит публика, которую невозможно растормошить. Бывает, спектакль просто "не идёт..." И нельзя пытаться "выдавить" из себя то, чего нет. Ведь актёр в работе использует только свои внутренние ресурсы.
– Что отличает работу Петра Наумовича Фоменко с актёрами?
– Я подозреваю, что мы избалованы Петром Наумовичем. Он разбирает роли "от и до". Играть плохо в его спектаклях сложнее, чем играть хорошо. Это правда! Он делает для актёра всё! В этом смысле, наверное, все актёры завидуют нам. Но здесь палка о двух концах. Работая с режиссёром, который этим не занимается, мы вдруг оказываемся беспомощными. Не могу сказать, что мы не умеем выстроить себе роль, расставить акценты, разобрать пьесу. Но Фома (так его ласково называют ученики. – Прим. авт.) делает это просто блистательно и облегчает нам в этом смысле жизнь. При том, что всё внутри закипает: "Ну почему я должна говорить с этой интонацией?! У меня совсем другая мелодика речи от рождения!". Иногда это бывает невыносимо! Но потом сопротивление отбрасываешь. Лишь бы оставался смысл происходящего, ситуация. И Фома бывает счастлив, если ты сама что-то привносишь в эту ситуацию.
– Вы все заслуги готовы списать на своего Мастера. Но мужчина, пусть даже гениальный, вряд ли может постичь загадочную женскую душу...
– Пётр Наумович может. Он – знаток женщин. И мне кажется, что женские роли ему в его спектаклях удаются лучше, чем мужские. (Смех). Я думаю, что каждая женщина-актриса должна обязательно поработать с Фомой. Он знает о женщинах всё! Лучше, чем мы сами. Он подталкивает твою природу к открытию в себе какого-то клапана. И дальше происходит то, что трудно объяснить словами.
Газета "Русский Курьер", №510, 2005 г.
