Ксения Кутепова: Люблю смеяться над собой
Нас с Полиной так воспитывали
Их до сих пор путают – Ксению и Полину. Им долго нравилось поддерживать эту игру
– вводить в заблуждение поклонников, приходить на свидания под видом сестры и прятать свою индивидуальность, которая всегда была у каждой. Теперь они стали взрослыми, и их разность оказалась очевидной
– игра в одинаковость надоела, и сёстры Кутеповы решили наконец обнародовать свою суверенность. Полина стала "дамой", Ксения взяла на себя нелёгкую роль смешной девочки. Формальным признаком различия стало почти синхронное замужество обеих
– Полина вышла замуж за театрального режиссёра Евгения Каменьковича, Ксения
– за кинорежиссёра Сергея Осипьяна. Многим это лучше всего помогло разобраться, кто есть кто.
Ксения, как и Полина, – актриса "Мастерской Петра Фоменко". Она хрупкая, рыжая, с прозрачной кожей и всё время ускользает. От её присутствия остаётся ощущение только что выскользнувшей из ладоней теплой и нежной руки. Смотрит прямо и сквозь, голос твердый, а в конце фразы срывается на шепот и улыбку. Неуловимая и очевидная прелесть актрис "Мастерской" ещё до конца не изучена, но давно является неоспоримым фактом.
У Ксении неприлично много сыгранных в театре ролей. Только в "Войне и мире" она была и брошенной маленькой княгиней, и отчаянно влюблённой Соней, и светской кокеткой Жюли Курагиной. На Маше в "Семейном счастии" Толстого терпение публики лопнуло – Ксении Кутеповой вручили премию Станиславского. Её невесомые пробежки по комнате, взмахи вязаной шалью, говорящие паузы стали для многих бархатной победой русского психологического театра в самом несуетном и негромком его понимании.
О самоотдаче, обаянии и качественном театре мы решили побеседовать с Ксенией Кутеповой…
– Вы получили престижную премию Станиславского. Стала ли для вас такая реакция коллег на вашу работу в "Семейном счастии" неожиданностью?
– Я, честно говоря, не задумываюсь о каких-то премиях и поощрениях. Единственное, что могу сказать, Пётр Наумович – Мастер, один из лучших современных режиссёров, и такая реакция на его спектакли для меня естественна.
– Ваш театр вышел из шинели гитисовского курса Петра Наумовича Фоменко 1994 года выпуска. Из того же призыва – ваша сестра, Галина Тюнина, Мадлен Джабраилова, Карэн Бадалов, Юрий Степанов. Вы по-прежнему команда и пять бездомных лет шутя называете "студийным периодом". Билетов в кассе как тогда было не достать, так не достать и сейчас. За что вообще любят ваш театр?
– М-м. Не знаю. В театре работают несколько поколений актёров, у нас общее воспитание, общие пенаты. Мы единомышленники, и это чувствуется на сцене. То же самое относится и к огромному количеству людей, которых не видит зритель. Все работающие здесь люди объединены общим воздухом, общим ощущением как театра, так и мира вокруг. Остаются и приживаются только родственные души, связанные и объединённые чем-то. Я думаю, это основная причина обаяния нашего театра.
– Это "что-то" вы сознательно отказываетесь определить или действительно не знаете, что это?
– (Улыбается). Я не смогу вам это определить. Не смогу.
– В "Семейном счастии" вы с Сергеем Тарамаевым затрагиваете тему мимолётности счастья вообще, и затрагиваете блестяще. Вы ощущаете этот спектакль, показавшийся многим сначала лёгкой безделкой в ожидании эпоса, как поворотный и бенефисный?
– Я не ощущаю его бенефисной работой. В нём столько же, сколько от меня, зависит и от моих партнеров. Так сделан этот спектакль. Но я действительно столкнулась на нём с какими-то вещами, с которыми раньше иметь дела не приходилось. Я много приобрела в профессиональном смысле.
"Пленительная игра Ксении Кутеповой и дивная старомодная дикция её партнёра Сергея Тарамаева заставляют поверить, что как бы там ни было со счастьем семейным, но театральное временами получается…" Олег Зинцов, "Ведомости".
– Почему в театры сейчас ходит много людей?
– Я задумываюсь об этом постоянно и не могу найти ответа. Помните, лет восемь-десять назад был период расцвета театральных студий? В Москве тогда появилось невероятное количество маленьких театральных групп, они возникали, как цветы в поле. Почему? Наверное, это связано с какими-то настроениями, витающими в воздухе, с общественным самосознанием. Театр затрагивает много граней и тесно соприкасается с жизнью. Его развитие напрямую зависит от происходящего вокруг.
Наверное, люди по-прежнему надеются найти в театре ответы на волнующие их вопросы. Если продолжают ходить, значит, не совсем разочаровываются, не отчаиваются что-то найти.
– Вы, актриса одного из самых изысканных московских театров, снялись в телесериале, правда, в более чем достойной компании Елены Кореневой, Александра Лазарева-младшего и Ирины Муравьёвой. Зачем вам это было нужно?
– Много новых ощущений. Одно время для меня категорически было невозможно участвовать в сериалах, как-то мне это казалось нехорошо. Потом пришла другая мысль. Наше актёрское поколение лишено возможности уметь что-то на экране. До того как рухнул кинематограф, наша страна выпускала огромное количество фильмов, у актёров была возможность сниматься и приобретать кинематографический опыт. Актёр театра и актёр кино – одна профессия, но разные техники. В какой-то момент я поняла, что надо сниматься в телесериалах, чтобы понять, что это такое. К тому же было любопытно наблюдать за коллегами, я раньше никогда с ними не работала.
– Вот уж за кем интересно наблюдать, так это за вами: как вы из смешной девочки превращаетесь в комических старух – Евдокию Малафеевну во "Владимире III степени" или Анфусу Тихоновну в "Волках и овцах".
– Я очень люблю смеяться над кем-то, люблю смеяться над собой. Это свойственно и мне, и моей сестре Полине. Нас так воспитывали. Наверное, это находит отражение в моём творчестве.
По поводу девочки – ну откуда же брать другое?.. Так природа захотела. Мне проще быть девочкой, чем роковой женщиной.
– Вы актриса одного режиссёра?
– Не хотелось бы замыкаться на одном виде театра. Хочется играть и нефоменковский театр. Часто задают вопрос: вы представляете себе работу с другими режиссёрами. Я представляю себе это. Мне лю-бо-пытно пробовать – другие правила игры, другое ощущение театра. Не идти по проторенной дороге, а разведать максимальное количество разных тропинок.
– Что изменилось с тех пор, как у "Мастерской" появилось свое здание?
– Ушла студийность. Сейчас можно прийти и давать интервью в грим-уборной. Это здорово. Единственное "но": наша театральная площадка не мобильна, её возможности быстро исчерпываются. Хотелось бы придумывать что-то, не оглядываясь на технические ограничения.
– Общаются ли актёры вне стен театра? Ваше взаимопонимание на площадке нельзя объяснить только общими репетициями, общим Мастером.
– Мы знаем друг друга уже двенадцать лет. Вот недавно отмечали десятилетие спектакля "Приключение". В первый раз мы сыграли его в ГИТИСе в коридоре на третьем этаже. Ровно через десять лет мы все после спектакля пошли в ГИТИС, сели в этом коридоре и отмечали десятилетие спектакля. Мне кажется, это о чём-то говорит.
– Где вас можно увидеть, кроме театра?
– Нас с Сергеем (муж Ксении. – Е. В.) постоянно зовут на всевозможные светские мероприятия, и я испытываю иногда естественное желание пойти куда-нибудь отвлечься.
– Что это будет скорее – казино, фитнесс-клуб, сеть клубов "О.Г.И"?
– В казино я, наверное, не пойду, на фитнесс – может быть. С удовольствием пойду в книжный магазин сети "О.Г.И". Могу отправиться на фуршет. Но чаще, конечно, не хожу.
– Как вы готовитесь к спектаклям?
– В разных спектаклях разные энергетические затраты, соответственно, разная подготовка – как психологическая, так и техническая. Пример – спектакль "Волки и овцы", где мы с Мадлен Джабраиловой играем в очередь Мурзавецкую и Анфусу Тихоновну. Когда я играю Анфусу Тихоновну, для меня это отдых. Не задумываюсь ни секунды, прихожу за сорок минут до начала, быстро всё надеваю, импровизирую и совсем никак не напрягаюсь. В тот день, когда я играю Мурзавецкую, прихожу раньше, начинаю разминать голос, потому что говорить нужно в нижнем регистре. Эта роль технически и психологически сложнее, нужно тянуть действие на себе.
На "Семейном счастии" всегда очень волнуюсь. Прихожу сильно заранее и повторяю весь спектакль на ногах.
"Любая актёрская работа в "Мастерской" становится маленьким шедевром. Все достоверны до мелочей и в то же время чуть-чуть отстранены". Ольга Романцова, Vesti.ru
– Бывает ли так: вы сыграли спектакль и поняли, уже уходя из театра, что зал своей реакцией вернул вам вашу фальшь, дал понять, что обманут в своих ожиданиях?
– Мысли о том, что я занимаюсь не своим делом, присутствуют постоянно. Я очень завидую тем актёрам, которые не испытывают никаких сомнений по поводу своего места в профессии. Во время учёбы в институте постоянно возникало желание уйти, потому что честолюбие огромное, а ничего не получалось. Был большой дискомфорт. Сейчас, скорее, возникают моменты усталости.
Если я работаю плохо, знаю это первая. Поэтому не бывает так, чтобы мне вдруг открыли глаза, кто-нибудь подошёл и сказал: Ксюха, ты сегодня лажаешь, всё не то. Как правило, моя внутренняя самооценка меня никогда не обманывает. Я всегда отдаю себе отчёт, насколько я сегодня хороша или нехороша.
Бывает так: играешь и всё не нравится, а после спектакля – невероятная отдача публики, буря аплодисментов. Вот тут я начинаю колебаться. Приходит мысль о том, как легко обмануть публику, что "они не поняли". Или наоборот. Тогда возникает недоверие к себе. Оцениваешь себя ниже, чем ты есть, и начинаешь как-то мучиться и терзаться, очень не люблю такие моменты.
– В кино собираетесь сниматься?
– Собираюсь, но много плохих сценариев.
"Театр "Мастерская Петра Фоменко" постепенно занимает в современной театральной культуре то место, которое когда-то занимала Таганка, а незадолго до неё – театр "Современник". Ольга Романцова, Vesti.ru
– Вы ощущаете "Мастерскую" как оазис качественного театра?
– Оазис? Не знаю. Оазис предполагает, что вокруг выжженная пустыня. Мне не хотелось бы говорить об уникальности нашего театра, но собранные здесь Петром Наумовичем силы действительно исключительны. Это даёт свои результаты. А оазис это в пустыне или лужайка среди леса – не мне судить.
Беседовала Екатерина
Васенина
Фото Ларисы Герасимчук
"Новая газета", №90, 10.12.2001 г.
