Полина Кутепова: "Мы с моей сестрой Ксенией одновременно надели рясы"
Одним из главных событий начавшегося телесезона стал детективный сериал по
роману Бориса Акунина "Пелагия и белый бульдог". Роль монахини Пелагии, умеющей
распутать самый хитрый детективный сюжет, сыграла актриса театра "Мастерская П.
Фоменко" Полина Кутепова. В интервью "Труду-7" она призналась, что в жизни
совсем не похожа на Пелагию.
– Говорят, вы чуть не утонули во время съёмок "Пелагии и белого бульдога".
– Был такой момент. Мы одну из сцен снимали на Волге, где довольно быстрое и глубокое течение. А я плаваю плохо, испугалась, да к тому же ряса намокла, сползла мне на локти и стянула руки, и я постепенно стала уходить под воду. Тут меня охватил настоящий ужас. Из чувства долга я ещё какое-то время самостоятельно сражалась за свою жизнь, а потом стала звать на помощь. Мне вообще пришлось делать много всяких физических упражнений: бегать – а в рясе это не особо удобно, – вываливаться из окна, прыгать с обрыва.
– Вам по роли несколько раз приходится менять облик, перескакивая из одеяния монашки в светские костюмы. Достаточно увлекательная задача для актрисы. Может, вы поэтому и согласились на роль Пелагии?
– Я бы в любом случае согласилась, потому что роман Акунина – это прекрасный материал, необыкновенно удачно подходящий для сериала. Акунин очень ироничен и кинематографичен. Правда, в "Пелагии" я поначалу "заморачивалась" из-за того, что моя героиня – монахиня. Я человек невоцерковленный и абсолютно не знала, как мне себя вести, можно ли, например, держать руки в карманах и так далее. Потом я поняла, что это совершенно не важно. Ведь у нас не исторический фильм, где документальная подробность и точность деталей необходимы. Это стилизация, часто просто пародия на разные литературные жанры. Мне чрезвычайно симпатична эта акунинская вещь именно своей иронией, в том числе и по отношению к главной героине и Митрофанию. Это был мой первый опыт работы в сериале с большой ролью, и оказалось, что выдержать весь срок, равномерно распределив свою энергию, совсем непросто. К счастью, у режиссёра Юры Мороза такая хорошая, сплочённая группа, что с ними очень легко работалось.
– Как вам вообще в монашеской рясе было ходить с непривычки?
– Ряса – довольно удобная одежда, только летом в ней очень жарко.
– Вы советовались с кем-нибудь, как носить монашеское одеяние?
– Так совпало, что мы с моей сестрой Ксенией одновременно надели рясы. Я снялась в роли Пелагии, а она – в роли монахини в фильме Веры Сторожевой "Скоро весна". Ну и, разумеется, мы делились друг с другом "монашеским опытом". Например, нельзя, оказывается, чтобы волосы выглядывали из-под головного убора.
– Пелагия у Акунина отличается особой зоркостью, невероятной наблюдательностью. А вы в этом похожи на неё?
– Вовсе нет.
– А ведь принято считать, что актёр должен уметь наблюдать за другими людьми.
– Ну вот, а у меня этой наблюдательности не наблюдается.
– Я с изумлением где-то прочёл, что вы считаете себя флегматиком. По вашим ролям этого не скажешь.
– И тем не менее я флегматик. Если сравнивать меня с другими людьми, то у меня плавный и замедленный ритм, другое отношение ко времени. Часто опаздываю, есть у меня такой недостаток. Время для меня течёт плавно, и я предпочитаю сделать меньше, чем больше.
– Правильно ли я понимаю, что увлечение театром для вас с Ксенией началось ещё в детстве?
– Нет, что вы. Театр был для меня чем-то совсем чужим. Скорее мы интересовались кинематографом. Родители, конечно, в детстве водили в театр, но потрясений не было. А когда нам было лет семь, мы с сестрой впервые снялись в кино. В фильме про деревенскую жизнь, который назывался "Василий и Василиса".
– Как это получилось?
– Мы занимались во Дворце пионеров на Ленинских горах в хореографическом кружке. Туда пришли ассистенты режиссёра, увидели нас и предложили сняться.
– Это, наверное, было большим событием для вас тогда?
– Я не помню своих ощущений. Помню только, что по фильму было нужно, чтобы мы плакали, а мы никак не хотели. И тогда кто-то из съёмочной группы стал чуть ли не при помощи угроз добиваться, чтобы мы заплакали. И добились детских слёз.
– Настоящих?
– Настоящих. Когда съёмки этой сцены закончились, меня ещё час не могли успокоить, и я сказала, что никогда в жизни не буду больше сниматься в кино.
– Но всё-таки вы решили после школы идти в театральный. Когда вы поняли, что хотите быть актрисой?
– Да я до сих пор этого толком не поняла. Но думать уже поздно. Поступая в театральный институт, молодые люди понятия не имеют, куда на самом деле идут. Все их представления об актёрстве – миф, который существует только в их головах и ничего общего с действительностью не имеет. Нас с сестрой как-то удачно занесло в ГИТИС под крыло Петра Наумовича Фоменко. Не знаю, за что нам такое счастье. Может быть, везучесть досталась нам от папы и мамы… Так получилось. Конечно, наше детство так или иначе было связано со сценой. Но если бы нас с Ксенией тогда не приняли в театральный, то мы бы, уж конечно, во второй раз туда не стали поступать.
– Если вам завтра позвонят, к примеру, из театра "Комеди Франсез" и
предложат там поработать, вы согласитесь на такую резкую перемену судьбы?
– Нет. От Петра Наумовича я никуда не уеду.
– А если сняться где-нибудь на Западе? Вам разве не хотелось бы приобрести известность за пределами страны?
– Ну что это за цель? Стать известным – это же смешная цель и глупая.
– Я думаю, многие актёры с вами бы не согласились. Вам не бывает приятно, когда вас узнают на улице?
– Что же тут приятного? Другое дело, что от популярности иногда бывает польза.
– Гаишники не штрафуют?
– Ну да (смеётся).
– Вы, когда маленькой были, не мечтали о том, как станете знаменитой?
– В детстве было, конечно.
– Где ваша дочь Надя учится? К чему больше расположена?
– В английской спецшколе. Про предрасположенность пока трудно сказать. У нее, на мой взгляд, гуманитарный склад ума. Она дружит со словесностью, много читает.
– Вы вышли за Евгения Каменьковича, который был вашим педагогом в ГИТИСе.
Остался ли до сих пор в ваших отношениях этот педагогическо-ученический оттенок?
– Остался. Женя – намного более мудрый человек, чем я. Он старше и не даёт мне совершать ошибок.
– В семье он лидер?
– Конечно. Он нашу жизнь режиссирует. А что касается бытовых вещей, то ему без меня было бы сложно.
– На вас с Ксенией, как вы признавались, очень повлияла старшая сестра Злата. Она наверняка была на всех ваших спектаклях.
– Нет, ещё не на всех. Она сейчас занимается воспитанием дочки и не всегда успевает всё посмотреть.
– Тем не менее большинство спектаклей с вашим участием она наверняка видела. Злата – хороший рецензент?
– Жёсткий. Очень.
– Жёсткий, но справедливый?
– Мне кажется, иногда можно и помягче (смеётся). Ксения тоже бывает жестка в оценках. Но она, в отличие от Златы, знает актёрскую кухню и понимает, как сложно добиться результата. Поэтому она более деликатна.
– Вас с Ксенией наверняка до сих пор путают. Вам приписывают её роли, ей – ваши. Вас это сердит?
– А что тут сердиться? Наоборот, когда мне кто-то говорит: "Ах, как вы хорошо сыграли", я в первую минуту никогда не восприму это на свой счет. Первое, что я думаю: наверное, путают с Ксенией. До конца никогда не верю. Если кто-то ругает меня, тоже сначала думаю: может, всё-таки с Ксенией перепутали? Удобно, правда?
Наше досье
Полина Кутепова родилась 1 августа 1971 года в Москве. Вместе с сестрой-близнецом Ксенией в детстве снялась в фильмах "Василий и Василиса" (1981), "Куда он денется!" (1981), "Рыжий, честный, влюблённый" (1984). В 1988-м поступила в ГИТИС на актёрско-режиссёрский курс Петра Фоменко. С 1993 года – актриса театра "Мастерская П. Фоменко". Играла в спектаклях "Двенадцатая ночь", "Война и мир. Начало романа", "Три сестры", "Улисс". Снялась в фильмах "Настя" (1993), "Орёл и решка" (1995), "Прогулка" (2003), "Штрафбат" (2004), "Чудо" (2009).
Замужем за режиссёром Евгением Каменьковичем. В 1997 году родила дочь Надежду.
Глеб Ситковский
"Труд-7", № 173,
17.09.2009 г.
