Живём – не горюем!
Новый фильм Георгия Данелия на фоне 65-летия режиссёра
Наверняка начинающему восемнадцатилетнему актеру Никите Михалкову режиссёр фильма "Я шагаю по Москве" Георгий Данелия казался глубоким стариком: тридцать три года, разве так долго живут?
Живут, и вослед возрасту Иисуса Христа, будто в насмешливую иронию над самим собой, снимают фильм с символическим названием "Тридцать три". Простое совпадение чисел, закон парных случаев – не более того. Но что-то символическое в этой игре случая и чисел всё-таки есть. Ведь неспроста же пришёл в наш кинематограф этот невысокий, почти тщедушный человек с тихим проникновенным голосом, которым себе и всему своему поколению громогласно приказал: "Не горюй!"
Помню личное, спасшее меня впечатление от этой бессмертной уже картины. Роскошное киевское лето, разбитое корыто не успевшей начаться судьбы, настроение из тех, про которое в народе говорят "Хоть в петлю, хоть в Советскую Армию!" и крошечный кинотеатрик в центре украинской столицы, с экрана которого раздалось спасительное "Не горюй!"
Наверное, достаточно было одной этой картины, чтобы режиссёру живьем войти в историю нашего кино. Но у Данелия таких картин, включая только что завершённую "Орёл и решка" – пятнадцать. Не все из них, конечно же, вплотную приблизились к несравненному режиссёрскому шедевру, но все они к нему стремились, к нему приближались. Одной только своей собственной, неподражаемой интонацией, по которой этого режиссёра невозможно спутать ни с каким другим. На всех его комедиях у зрителей – "Слёзы капали". Таково свойство данелиевских картин. Когда перехватывает горло от истошного крика Федула "Афоня, гони рубль, рубль гони!" Когда в неостановимом своём осеннем марафоне Андрей Бузыкин, проговаривая свое пятикратное финальное "Да. да. да. да. да.", врёт и жене, и любовнице, себе и людям, потому что все эти лживые "да" означают одно только честное "нет", которое произнести изовравшемуся герою "Осеннего марафона" уже нет никакой возможности.
Последняя по времени работа Георгия Данелия "Орёл и решка" – вольная и независимая экранизация давней повести Владимира Маканина "На первом дыхании". Режиссёр без всякой робости переносит события двадцатилетней давности в нашу сегодняшнюю реальность с её товарно-денежной и рыночно-биржевой лексикой, с её нынешней системой обесценившихся ценностей и полным отсутствием моральных запретов и нравственных табу.
Захочу – полюблю, захочу – разлюблю. Как персонаж фильма Лена Климова, для которой в мужике главное, чтобы он был первым, победительным. А как только второй, как только потерпевший – на выход с вещами. Олег же, в обаятельном и неудержимом исполнении молодого актёра Кирилла Пирогова не хотел быть ни первым, ни вторым. Хотел быть единственным. Ни на кого не похожим. Ни с кем не сравнимым. Таким, какие нынче не в ходу и не в цене.
Упоительный актёрский дуэт выстраивает Георгий Данелия, безоглядно и безошибочно доверившись юным и талантливым Полине Кутеповой и Кириллу Пирогову. Полина Кутепова, рыжая бестия, чертовка, гордячка, дебютировала в предыдущей картине Данелия "Настя". В "Орле и решке" её актёрское мастерство, пришедшее на смену актёрской интуиции, лишь окрепло и оформилось.
Молодые актёры очень точно и тонко почувствовали жанр не только этой картины, но и всего творчества Данелия, его интонацию, атмосферу, темпоритм. Эти актёры и должны были сняться у этого режиссёра. Этот режиссёр и должен был снимать именно эти актёров. Здесь всё происходит по взаимному согласию и по взаимной любви. Как по взаимной любви всё произошло и у героев картины.
Какая-то ряженая матрёшка, соломенная вдова, реликт из лимиты, Зинаида Ивановна Прищепкина. Мимо такой пройдешь – не заметишь. А заметишь – запнёшься, зацепишься, заволнуешься – и на всю оставшуюся жизнь, до предела, до конца, до последнего вздоха. Такая любовь.
Молодые актёры играют – играючи. Резвясь и шаля. Под мудрым присмотром и лукавым прищуром многоопытного мастера, как бы махнувшего на них рукой, мол, делайте, что хотите, я всё равно вас вовремя остановлю и поправлю.
И останавливает, и поправляет. Тактично, незаметно, доводя рисунки актёрских ролей до филигранной изысканности. Где всё уместно – юмор, грусть, ирония, самоирония, текст и подтекст, внешние лёгкость и блеск и внутренние напряжённость и отчаяние. Когда хочется спрятаться за шутку, спастись балагурством, ухватиться за фиглярство. И выжить, и выбраться из безнадёжности, и сдержать предательские слезы, готовые капать и капать, и не явить их миру, чтобы не умножать скорби людские, и уберечься, сохраниться, услышав два простых великих слова: "Не горюй!".
Валерий Туровский
"Известия" №219, 18.11.1995 г.
