Полина Кутепова: Огненная муза
Полина Кутепова – звезда "Мастерской
Петра Фоменко", сестра-близнец Ксении
Кутеповой, жена режиссёра Евгения
Каменьковича и мама 10-летней Нади. Пожалуй,
на этом официальная биография актрисы
заканчивается, и начинается личная, о
которой Полина распространяться не любит. А
всё потому, что она – муза. А у муз, как
известно, свои секреты.
Одна из ярчайших молодых актрис, Полина Кутепова, как говорится, широкого известна в узком кругу. Между тем, уникальность этой девушки очевидна сразу: каждый, кто хоть однажды побывал на спектакле в театре "Мастерская Петра Фоменко", которому актриса служит почти 20 лет, никогда не забудет эту странную рыжую. Впрочем, были в карьере Кутеповой проекты, рассчитанные на более массовую аудиторию, нежели зрители Мастерской, где крохотный зал, а за билетами на некоторые спектакли нужно охотиться. Экранных проектов чуть больше десяти. Мало это или много – Полина не считает, потому что "некогда", да и "настоящий дом давно найден".
В мае в прокате появились две новые киноработы Кутеповой – фильм Ивана Соловова "Отец", снятый по "Возвращению" Платонова, в котором у актрисы – одна из главных ролей, и любовная мелодрама "Инди" Александра Кириенко, где Полина появилась в эпизоде. Об эпизодах – рабочих и жизненных – Полина Кутепова рассказала корреспонденту "ВД".
– Вы всю себя отдаёте любимому театру…
– Вы уверены? (смеётся) А я – нет.
– …из-за занятости в Мастерской снимаетесь немного и, наверное, очень избирательно подходите к тому, что предлагают?
– У меня нет никакого избирательного принципа. Всё зависит от занятости в театре, от материала и от количества денег. Я не голодаю, поэтому могу отказываться от того, что мне не интересно.
– После Мастерской сложно выбирать. Почему Соловов, почему "Отец"?
– До "Отца" я не знала Ивана Ивановича Соловова, не видела его фильмов, поэтому первым импульсом был литературный материал – уверена, ни один актёр не откажется от сценария по прозе Платонова.
– Алексей Гуськов, ваш партнёр по фильму, сказал, что уже на пробах стало очевидно, что вы оба – из этой истории.
– Это заслуга Лёши Гуськова, который очень помог мне на пробах, нашёл нужные слова. Возникло взаимопонимание, а это невероятно важно.
– Вы много лет работаете фактически в семье – театре Фоменко. Легко вписываться в новый коллектив?
– Несложно. Даже приятно. Потому что, когда долго сидишь в одной комнате, очень важно в какой-то момент выйти на улицу.
– Сюжет платоновской повести, которая легла в основу фильма "Отец", – ускользающий, едва ощутимый, неконкретный…
– Это особенность Платонова: он не оценивает персонажей, а как бы смотрит со стороны. Поэтому при абсолютной подробности и достоверности рассказа, возникает ощущение, что ты прочёл притчу. Герои Платонова как белые листы, с которых стёрли опыт прошедших поколений. Они живут где-то на краю земли и заново постигают свою душу, открывают любовь, счастье, отчаяние, тоску.
То, что происходит с моей героиней, Любой, с точки зрения человеческой морали – предательство: пока муж воюет, она пытается полюбить другого человека. И делает она это от смертельной тоски по мужу, и – как это ни парадоксально, – чтобы сохранить любовь к нему. И только пройдя этот путь, понимает, нет, не понимает, а чувствует, что ошибалась. Платонов наделяет своих персонажей способностью слышать свою душу, поэтому все его герои, вне зависимости от совершаемых поступков – одухотворены…
– И немного нереальные: простая женщина с рабочей окраины, в душе которой прямо-таки непостижимые философские глубины.
– Это то самое, платоновское, – простота, за которой сокрыта необыкновенная глубина.
– Что было самым сложным в работе над "Отцом"?
– Платоновский язык – он очень особенный. Это не разговорная речь. Каждая фраза как сжатая пружина, потому что так сконструированы фразы – странно и тяжело. Ты спотыкаешься о слова. Твой разум спотыкается об эти слова. Очень неудобный текст у Платонова. Удивительно неудобный… У него речь глыбами. Надо определённым образом разворачивать свои мозги. Так легко не пробежишь. Платоновские фразы ломают привычную мелодику речи. У него своя собственная мелодика. Надо было услышать её. Но ни в коем случае нельзя было подминать под себя, делать себе удобно. Это неправильно, это получились бы не платоновские строки.
– Что-то стоящее получается только после тяжёлого труда?
– Вот бы только ещё понять, что стоящее, а что не очень. Не знаю. Хочется, конечно, чтобы "стоимость" была в обратной пропорциональности к тяжёлому труду, но, скорее всего, это не так. Но на съёмках "Отца" я не думала ни о каком результате, это был кропотливый процесс, ценный сам по себе.
– Что можно назвать актёрской удачей?
– Удача удаче рознь. Есть внешняя удача, а есть внутренняя. Последняя бывает очень редко. Казалось бы, сделал роль, играешь, играешь, играешь и вдруг через 20 спектаклей, бац, понимаешь: "Ага-а-а-а! Оказывается, вот оно что!" На какие-то секунды понимаешь – попал. Уверена, что и зритель это чувствует…
– Вы не хотите работать где-то кроме Мастерской…
– Я существую "по-домашнему", то есть не прыгаю из проекта в проект, потому что у меня есть театр, который я люблю, в котором служат дорогие мне люди, разговаривающие со мной на одном языке, дом, где мы играем в одну игру.
– Вы следите за тем, что происходит вокруг?
– Если есть время, я стараюсь ходить на спектакли в другие театры. Недавно прошла "Золотая маска". Ксения (сестра Полины Кутеповой, актриса – "ВД") была в жюри фестиваля, после просмотров приходила в театр и всё-всё нам рассказывала, то есть я "Маску" посмотрела её глазами (смеётся).
– На вопрос, что самое важное в профессии, вы ответили неожиданно – терпение. Что приходится терпеть?
– Очень многое. Актёрская профессия – это, прежде всего, терпение. Надо терпеть саму себя, такую несовершенную… а хочется быть умелой, профессиональной. Терпеть свои желания: роли, которые приходится ждать. Терпеть человеческие неурядицы, потому что театр замешан на отношениях. Мы в Мастерской научились этому, научились прощать, всё-таки 18 лет вместе.
– Иван Вырыпаев считает, что настоящий мастер "не занимается самовыражением, а старается брать извне". Согласны?
– Вопрос в том, что "брать" и где находится это "извне"…
– Евгений Каменькович говорит, что с вами непросто работать: много спорите. В жизни вы такая же спорщица?
– Не знаю… Спросите у Жени.
– Актриса и режиссёр, режиссёр и его муза… Вы в какой-то степени ощущаете себя музой супруга-режиссёра (Евгения Каменьковича – "ВД")?
– (поперхнулась кофе)… Нет. Наверное… не музой, а обузой.
– Знаю, что вы не любите говорить о личном, про быт…
– Не люблю о личном. А быт я люблю. Вещи люблю, разглядывать глянцевые журналы, ходить по магазинам… Я стопроцентная мещанка. Возможно, из-за отсутствия всего этого в советском прошлом. И если бы не театр, то я, наверное, сидела бы у окна, с фикусом на подоконнике и рассматривала бы прохожих.
– У вас есть слабости?
– Я очень слабый человек.
– Нужно быть очень сильной, чтобы признаться в этом…
– Уверяю вас – это просто (смеётся).
– Вы верите в судьбу?
– Есть некая внешняя предначертанность, но ты волен наполнить её по-своему – это и есть твоя судьба.
Олеся Якунина
"Ваш Досуг",
18.05.2007 г.
