Ксения Кутепова: Нам привили покорность работе
– Что в вашем детстве было такого, что вам больше всего пригодилось потом в профессии?
– Я думаю, прежде всего, то, что папа и мама делали так, что мы всё время были в состоянии игры. Не знаю, как точнее сказать. Ну, да, игра. Такая атмосфера была в доме. Всё наше общение происходило через игру. Хотя к театру родители не имели никакого отношения.
– А какие качества характера, воспитанные в детстве, помогли вам в будущем?
– В детстве нас отдали в ансамбль Локтева. Мы, я и Полина, танцевали там семь лет. Это достаточно тяжёлый труд. Я думаю, это привило нам не то что трудолюбие, а… покорность работе. Если мы работаем, значит, мы работаем. Я думаю, это основное качество. Это был очень изнурительный труд: с семи лет – три раза в неделю, а потом ещё и по воскресеньям. Настоящая работа. Привычка молча делать дело. Без разговоров.
– Идея отдать вас в творческие студии была вашей или родителей?
– Мы были совершенно инертные: куда пошлют, туда и бежим.
– И на Мосфильм мама отвозила фотографии?
– Нет, мы занимались в киностудии во Дворце пионеров на Воробьёвых горах. В советское время приходили люди с Мосфильма, они нашли двух девочек рыженьких и позвали на пробы. Нам было лет по восемь.
– Какие в школе не любили предметы?
– Информатику, как она тогда называлась. Ничего не понимала. Но это уже в более старшем возрасте. В детстве было как-то всё равно.
– Вы легко находили контакт с учителями и сверстниками?
– В детстве случались конфликты. Были моменты борьбы за самостоятельность: мы отстаивали своё право быть отдельными от всех.
– А с мальчишками дрались больше или дружили?
– Ой, и дрались и дружили. Но я думаю, мы были скорей "пацанки".
– Вы знаете, что в советское время был закон, обязывающий зачислять второго брата (или сестру) – близнеца в учебное заведение, если принят первый.
– Закон!?
– Да. Вы им не пользовались?
– (смеётся) Дело в том, что в театральном институте – наоборот. Нам говорили: "Одну возьмём. А другая зачем нам нужна?"
– Вы кого-нибудь разыгрывали?
– Нет.
– А вот в одной газете было ваше интервью, а фотография Полины из "Египетских ночей".
– Неужели, вы думаете, я сама это сделала? Это кто-нибудь в газете напутал.
– И в детстве не пользовались сходством?
– Нет. Увы. Все ждут от нас, но увы, такого не было.
– Вы родились раньше Полины. Вы ощущаете себя старшей сестрой?
– Нет. Полное равноправие.
– В вашем с сестрой жизненном дуэте как были распределены роли: кто чаще сбегал с уроков, кого больше наказывали?
– Я, честно говоря, не очень понимаю этот вопрос. Вы спрашиваете, в чём наше отличие? Не знаю. Или вы хотите сказать, что одна была хулиганка, а другая примерная. Не было такого.
– А на сцене совершали какие-нибудь шалости?
– Нет (смеётся). Простите, я, наверное, очень занудная актриса.
– Какую роль Полины вы любите больше всего?
– Я с большим наслаждением вспоминаю её работу в студенческом спектакле "Шум и ярость". Это было очень хорошо. Нет, вообще все её роли – мои любимые роли (смеётся). Я – её фанатка. Но… насколько я хорошо её знаю, настолько она была для меня неожиданна в Фолкнере. Из текущего репертуара мне очень нравится её роль в спектакле "Египетские ночи".
– А кто любимый партнёр?
– Все (указывает на проходящих мимо актёров Мастерской). Вот они. Все.
– Забывали когда-нибудь текст на сцене?
– Сколько угодно.
– И как выходили из положения?
– Всегда по-разному. Зависело от ситуации.
– Бывают спектакли, которые зрители обожают, а сами актёры не очень любят. Как же так получается?
– Потому что зрители находятся в зрительном зале, а актёры находятся на сцене, "внутри" (смеётся). То, что происходит "внутри", зрители, как правило, не знают, не понимают. Они видят историю, сюжет, декорации, костюмы… Это принципиально разные позиции, разные стороны баррикад.
– В чём отличие исполнения роли героини, существование которой на сцене непрерывно, как, например, Ирины в "Трёх сёстрах", от ролей, которые состоят из отдельных фрагментов, как в "Самом важном"?
– Это разные техники.
– В чём разность?
– Вам всё-всё надо рассказать? Это такая кухня актёрская. Это разве интересно?
– А что же интересно?
– Ну, это такие узкопрофессиональные вещи.
– Ну, это же газета "Дом Актёра"…
– Ну, да… Если есть какая-то непрерывность существования – вопрос в распределении, в выстраивании, чтобы сложилась история человека. Хотя Ирина – пример неправильный, потому что у неё существование прерывистое. Если она говорит: "Я хочу работать", то в следующем действии она ненавидит работу. В этой роли есть вырезанные куски. Получается такой монтаж. В третьем действии она говорит: "Я выйду за Тузенбаха, но только в Москву", а в четвёртом: "Ну, если не суждено жить в Москве, то и не надо". Есть изъятые периоды жизни, а на сцене – уже результат, потому Ирина – роль тоже монтажная, а не непрерывная. В длящейся роли надо уметь расставить акценты.
В "Самом важном" есть разные персонажи: если это фрау П., то нужно было рассказать о ней в рамках одной сцены. Рассказать о ней, о её попытке постигнуть русского человека и о полной неудаче, а через это должна быть видна она сама. Какая она. И необходимо в одну сцену уложиться. Совсем разная техника…
– В спектакле "Самое важное" очень интересно наблюдать за вашими стремительными превращениями из Гальпетры в гимназистку, потом в фрау П., потом опять в Гальпетру.
– В этом спектакле такая игровая стихия, что это несложно. Это немножко комедия дель арте, мне так кажется. Импровизация: а вот сейчас я – Арлекин, а я – Коломбина, а сейчас я – какой-нибудь... Пьеро. Такой вот театр. Допустим, в каких-то других спектаклях невозможны такие трансформации, там нужно очень сильно погружаться, очень важно состояние, атмосфера. Это другие законы.
– В "Войне и мире" вы играете три роли: Лиз, Сони, Жюли. Это три отдельные героини или части одной большой роли?
– Нет, это разные персонажи. Было важно выстроить роль Болконской, поскольку она появляется и в первом акте, и в третьем. Ещё там есть некое предчувствие смерти. Это не звенья одной цепи. Я играю трёх разных героинь, и каждая со своей судьбой.
– Ксения, недавно закончились съёмки фильма "Парни с МарZа", где вы играете главную роль. Ваш муж, Сергей Осипьян, – режиссёр этого фильма. Отличается работа с "мужем-режиссёром" от работы с "просто" режиссёром?
– Конечно… Как с мужем работать? Очень трудно! Тяжело, потому что все актёры выполняют то, что он говорит, а я нет (смеётся). Но в тоже время я признаю, что я не права. Он всё понимает.
– Ваш муж – творческий человек. И вам помимо того, что вы – актриса и жена, в некотором смысле приходится быть музой. Вы так себя ощущаете?
– Вдохновляю ли я мужа? Ну, я надеюсь… Даже не знаю, это надо у него спросить. Муза ли я Сергея Осипьяна?.. Давайте напишем, что я – муза Сергея Осипьяна. Может, я беру на себя лишнее, но я бы хотела ею быть.
– Последний вопрос: какой должна быть женщина? В идеале.
– Женщина должна рожать… воспитывать детей и готовить борщи. Я борщи не готовлю: наверное, я не полноценная женщина.
Беседу вела Алёна Самохина
Газета "Дом Актёра" №3 (116), март-апрель 2007 г.
